ВСТРЕЧА С ВЕНГРАМИ В НЬЮ-ЙОРКЕ - 1957г.

(к 50-летию венгерского восстания)

 

               

 

Это было в 1957 г., вскоре после подавления венгерского восстания. В США прибыли первые венгерские эмигранты, участники восстания. Я тогда работал на большой хлебной фабрике – «Дуган». На фабрику я попал вскоре после приезда в Нью-Йорк, без знания английского языка, но на фабрику, которая находилась в немецком районе Квинса (часть города Нью-Йорка), принимали рабочих со знанием немецкого языка, так как большинство рабочих говорило по-немецки.

 

Работал я в упаковочном цехе. К нам приходил по конвейеру хлеб, который надо было нарезать и завернуть в целлофан. И одно и другое делали машины, но человек должен был за всем внимательно следить. Кроме обеденного перерыва нам полагалось два перерыва на кофе. Бывали и другие перерывы, например, когда кончался один сорт хлеба и в ожидании нового перестраивались машины и закладывалась новая обертка.

 

Однажды кто-то из рабочих сообщил мне новость, что у нас два новых рабочих, оба венгры, участники неудавшейся революции. Меня спросили, хотел ли бы я с ними познакомиться. Я, конечно, охотно согласился. Оказывается, что и венгров спросили, хотят ли они познакомиться с русским, и те тоже проявили интерес. Но самый большой интерес проявили американцы. Когда я шел на встречу, то смотреть на эту встречу собрался весь упаковочный цех.

 

Я шел к венграм, которые с улыбкой ожидали меня. Я сказал им по-венгерски: «Йонапот пайташ» - здравствуй товарищ, и протянул руку. Они оба схватили меня за руку и сказали по-русски – здравствуй товарищ. Мы улыбались друг другу, а окружившие нас американские труженики были, не то, чтоб недовольны, но явно разочарованы. Они ожидали нечто другое.

 

Некоторые думали, что венгры, увидев русского, должны были бы броситься на меня, чтобы тут же меня растерзать. Конечно, они бы этого не допустили, и меня бы защитили, но предвкушали интересное зрелище, что-то такое, что не бывает каждый день.

 

Один венгр говорил хорошо по-немецки, второй плохо. Я их не спрашивал кто они, и как они попали в США. Это было всем известно, а как и когда я попал в Америку, они не знали, и никто им этого не сказал. Об этом они меня спросили, а я им сказал коротко: что я сын белого офицера, боровшегося против коммунистов в России, что жил до войны в Югославии, и приехал в 1951 г. в Америку, не желая возвращаться в захваченную коммунистами Югославию. Они мне трясли руку и говорили, что оружием их снабжали русские, что русские им товарищи, и что у нас общий враг – коммунизм.

 

Понимавшие по-немецки окружили нас кольцом и слушали, а не понимавшие - сразу разошлись, досадуя, что ничего интересного не произошло, и не понимая, как венгры, потерявшие родину из-за «русских», могут спокойно разговаривать с русским.

 

Как прошла встреча венгров с русским сразу узнала вся фабрика. Конечно, не все думали, что венгры полезут в драку, но всех интересовало, как она пройдет.  

В нашей смене было человек 40 и ни один не был похож на другого. Были студенты, интеллигенты, были недоучки, но интересовавшиеся событиями в мире, были новоприезжие, для которых работа на фабрике была временным пристанищем. Был один прокоммунистический либерал, которому было со мной очень трудно спорить. Надо сказать, что в своей массе, рабочие были либо безразличными к коммунизму, либо относились к нему отрицательно. В общем – 40 голов, - 40 умов.

 

 

назад